Крупный вокально-симфонический цикл, посвященный разным обличьям смерти, — явление беспрецедентное в музыке XX века. Стихотворения Лорки, Аполлинера, Рильке и Кюхельбекера, выбранные Дмитрием Шостаковичем для Четырнадцатой симфонии, складываются в сюиту из одиннадцати частей, которую сам композитор не сразу назвал симфонией. Избранную тему он неоднократно пояснял публично — в официальных заявлениях для прессы и в комментариях для слушателей.

Перед началом открытой репетиции симфонии в Малом зале Московской консерватории в июне 1969 года, Шостакович говорил: «Я отчасти пытаюсь полемизировать с великими классиками, которые затрагивали тему смерти в своем творчестве… Вспомним, например, смерть Бориса Годунова. Когда Борис умер, в музыке наступает какое-то просветление. Вспомним “Отелло” Верди: когда вся трагедия кончается и гибнут Дездемона и Отелло, тоже звучит прекрасное успокоение… Думается, так же поступают и наши современники, скажем, такой выдающийся английский композитор, как Бенджамин Бриттен, в своем “Военном реквиеме”… И вот мне кажется, что я в своей симфонии иду по стопам великого русского композитора Мусоргского. Его цикл “Песни и пляски смерти” — это большой протест против смерти… Потому что, увы, ученые наши еще не так скоро додумаются до бессмертия. Нас это ждет — всех. Ничего хорошего в таком конце жизни нашей я не вижу и стараюсь рассказать об этом…»